Среди документов Российского государственного архива древних актов (РГАДА), которые недавно были включены в Государственный реестр уникальных документов Архивного фонда Российской Федерации, значились две «крестоцеловальные записи» первой трети XVI века. Обе связаны с трагическим эпизодом того времени, которое вошло в историю как «крымский смерч», и обвинениями бояр-воевод в государственной измене. Подобными «покаянными грамотами» они пытались оправдать себя и признаться в своей абсолютной лояльности…
ПРЕТЕНЗИИ КРЫМСКОГО ХАНА
Как отмечают исследователи, крестоцеловальные записи представляют собой присяги на верность правителю, приносившиеся представителями высшей аристократии Московского государства и сопровождавшиеся целованием креста.
Первая из записей, включенных в реестр уникальных документов, датирована 1521-1522 годами, она принадлежала боярину князю Василию Васильевичу Шуйскому. Он клялся великому князю московскому Василию III Ивановичу в верности и в том, что не уедет во враждебную Литву. Вторая, датированная февралем 1525 года, была подписана боярином князем Иваном Михайловичем Воротынским. Он также клялся великому князю московскому Василию III Ивановичу в верность и обещал, что не уедет ни в Литву, ни в Польшу…
Как же разворачивались события?
К тому времени, как в 1521 году Крымское ханство напало на Русь, уже почти десять лет шла русско-литовская война. Стороны были измотаны, ни одна из сторон не могла достичь решающего перелома. Литва потеряла Смоленск и потерпела поражение под Опочкой, а русские, в свою очередь, приобрели Смоленск, но потерпели поражение под Оршей.
В это же время обострились отношения Руси с Крымским ханством – осколком Золотой орды. В 1507 году еще недавний «друг и брат» Ивана III крымский хан Менгли-Гирей I примерил на себя «царский» венец, после чего по старой ордынской традиции пожаловал ярлык «на княжение» великому литовскому князю – Сигизмунду I Старому. И среди прочих русских городов, которых он, Менгли-Гирей, пожаловал, значились русские города Тула, Брянск, Стародуб, Путивль, Рязань, даже Псков и Великий Новгород.
Спустя семь лет Менгли-Гирей потребовал от вступившего на московский престол Василия III отдать ему, «Великия Орды великому царю», восемь городов – Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Почеп, Рыльск, Путивль, Карачев и Радогощь. В своем послании хан заявил, что в свое время эти города были пожалованы Ивану III как другу и союзнику. Теперь же Василий III без его «царского» повеления пошел на Сигизмунда и завоевал пожалованный литовцу «Смоленский юрт».
Тогда до войны дело не дошло, поскольку Менгли-Гирей умер, а его сын и наследник Мухаммед-Гирей (Мехмет-Гирей) не торопил события. Он пытался заигрывать с обеими сторонами. От Сигизмунда он рассчитывал получить добрые «поминки» – «черленое золото, белое серебро» да сукно, а от Василия III – помощь в возрождении Золотой Орды под эгидой крымского хана. Что же касается Василия III, то он пытался вести свою игру: давал достаточно неопределенные обещания крымскому хану и в то же время пытался натравить его на Литву.
Естественно, долго так продолжаться не могло. В октябре 1520 году крымский хан заключил союз с Литвой. А затем повернул свои полки против Московского княжества.
НАШЕСТВИЕ, КАК ПРИ БАТЫЕ
Набег хана Мехмет-Гирея в 1521 году стал тяжелым испытанием для Московского княжества. Такого бедствия Русь давно уже не переживала. Историк Александр Александрович Зимин, крупнейший исследователь русского средневековья советского времени, назвал события лета 1521 года «крымским смерчем».
Мехмед I Гирей собрал войско численностью около 35 тысяч человек, по русским источникам – до 100 тысяч человек. В него, кроме крымцев, входили ногаи и литовцы под воеводством Евстафия Дашкевича, а потом присоединились казанские татары.
Василий III не был готов к подобному повороту событий. Как говорится в одной из летописей, «ниоткуда брани на себя не ждал и сам в то время брани не готовил ни на кого, воинские же люди его многие были тогда в своих областях без опасения». С войском из 40 тысяч человек он решил встретить неприятеля на тульском направлении, одна часть войска – в районе нынешнего Серпухова, другая – в районе Каширы, третья – в районе Тарусы.
28 июля 1521 года крымские войска подошли к реке Ока близ города Коломна и переправились через нее. Московские полки были разбиты. Русское войско понесло тяжелые потери, погибли многие воеводы, многие попали в плен. После битвы остатки московских войск бежали, а отряды крымского хана стали разорять окрестности Коломны. Вскоре к крымцам присоединились казанские войска под руководством Сахиба Гирея, которые, двигаясь на Москву, успели разорить Нижний Новгород и окрестности Владимира.
Великий князь Василий III бросился в Волоколамск собирать новое войско, отзывая полки с литовского направления. Тем временем 1 августа 1521 года совместное вражеское войско подошло к Москве и подожгло ее, затем осадило Кремль. Перед этим неприятель сжег Николо-Угрешский монастырь, пленил десятки тысяч русских людей.
Хан пообещал, что снимет осаду и уведет свои войска, если Василий III своей грамотой подтвердит, что впредь будет исправно платить дань Крымскому ханству. Подобно тому, как это было во времена Золотой Орды – «по уставу древних времен». Бояре уговорили царя выдать грамоту, поскольку положение было критическим.
Получив грамоту, хан увел войска, забрав с собой пленных. Некоторых из них начали продавать уже по дороге домой… Некоторые историки отмечают, что по масштабу людских потерь и разрушений, нанесенных малым поселениям, набег Крымского ханства в 1521 году был соизмерим с Батыевым нашествием. Русскими невольниками были переполнены рынки Кафы, Казани, Астрахани…
ОБВИНЕНЫ В ИЗМЕНЕ
Вина за поражение русских войск на реке Оке, которое фактически открыло врагу дорогу на Москву, была возложена на воевод. Среди них оказались и те, кто прежде пользовался безграничным доверием Василия III. Один из них – князь Василий Васильевич Шуйский, прозванный Немым – за немногословность.
Правда, он в большей степени отличился в качестве администратора и царедворца, нежели в роли удачливого военачальника. В 1514–1517 годах был первым русским наместником в Смоленске, где безжалостно расправлялся с теми местными жителями, которые были заподозрены в пролитовских симпатиях.
После событий 1521 года он оказался в кратковременной опале, поскольку был «назначен» одним из ответственных за поражение на Оке. В своей крестоцеловальной записи он поклялся великому князю московскому Василию III Ивановичу в верности и в том, что не уедет во враждебную Литву. И, по-видимому, был прощен, поскольку впоследствии оставался одним из самых приближенных людей Василия III – вплоть до его смерти в 1533 году.
Ряд историков предполагает, что именно Василию Шуйскому великий князь Василий Иванович завещал заботиться о своей супруге, о малолетнем сыне (будущем царе Иване IV) и обо всем Русском государстве. Однако после смерти Василия III его вдова Елена Глинская отказалась от вдовьего удела и стала во главе государства сама, де факто в качестве регента. Шуйский был отстранен от власти, ему оставили почетный чин первого боярина Государевой думы.
Когда в апреле 1538 года умерла в результате отравления великая княгиня Елена Глинская, именно Василия Шуйского Немого подозревали в этом преступлении. Однако доказать не смогли, да и кому было доказывать, если в результате он получил практически неограниченную власть… А чтобы еще более укрепить ее, женился на двоюродной сестре малолетнего Ивана IV.
ПОД ГАРАНТИИ МИТРОПОЛИТА ДАНИИЛА
Как отмечает в своей публикации специалист I категории РГАДА Екатерина Евдокимова, история Василия Шуйского показывает, что известная близость к великому князю не являлась гарантией от внезапной и жестокой опалы, а прощение сопровождалось составлением соответствующего документа, в котором оговаривались условия возвращения государевой милости.
Однако можно сказать, что Василий Шуйский из весьма щекотливой ситуации выпутался довольно легко. В отличие от другого провинившегося воеводы – князя Ивана Михайловича Воротынского. К нему великокняжеская немилость оказалась гораздо более серьезной: он был обвинен в измене. Причиной была, по-видимому, в том числе и репутация Ивана Михайловича как прославленного полководца, который теперь не смог одержать победу.
Иван Михайлович Воротынский верой и правдой служил государям Ивану III и Василию III. В августе 1492 года он вместе с князьями Одоевскими он возглавлял русские дружины, захватившие приграничные города Мосальск и Серпейск. Осенью 1499 года вместе с князьями Одоевскими разгромил под Козельском татарские отряды. В июле 1500 года во время битвы при Ведроше сыграл решающую роль при разгроме литовской рати.
В следующем году Иван Михайлович Воротынский вместе с князем Ряполовским командовал передовым полком русских дружин, снова разгромивших литовцев под Мстиславлем. Летом 1507 года отличился при отражении крымского набега на города южного приграничья.
Так что, если на Василия Василевича Шуйского Немого особенных надежд как на воеводу и не возлагалось, то с Воротынского спрос был совсем иной. А боярин на сей раз подвел, не оправдал доверия… Так что и получил по заслугам.
В январе 1522 году Воротынский был арестован и заключен в темницу, где провел три года. Затем написал крестоцеловальную запись, в которой клялся великому князю московскому Василию III Ивановичу в верности и обещал, что не уедет ни в Литву, ни в Польшу. Был помилован и освобожден из заключения.
Присяга была принесена Воротынским после освобождения из заточения, в качестве гаранта его лояльности выступали митрополит Даниил и еще семь иерархов Русской Православной Церкви.
Как указывает Екатерина Евдокимова, текст документа содержит обязательство верно служить своему государю, не отъезжать в Литву и Польшу, не вести тайной переписки с великим князем литовским. В случае приезда вражеских эмиссаров с предложениями об измене следовало немедленно сообщать об этом. Кроме того, Воротынский должен был доносить на всех злоумышленников, ведущих с ним крамольные разговоры. Сам акт крестоцелования призван был придать данной клятве еще и некий религиозный смысл, делая ее нарушителя преступником в глазах церкви.
После опалы Ивану Михайловичу Воротынскому был возвращен Воротынский удел. С 1527 года по 1532 год князь Воротынский осуществлял охрану русских границ от постоянных крымских набегов. Однако после смерти Василия III, случившейся летом 1534 года, над князем Воротынским снова сгустились тучи.
Как отмечает Екатерина Евдокимова, регентство Елены Глинской сопровождалось значительной перетряской в составе правящей элиты. Часть служилых князей (представители таких именитых фамилий, как Бельские, Мезецкие, Трубецкие) покинула Московское княжество и перебралась в Великое княжество Литовское. Фактически – совершила государственную измену!
Иван Михайлович Воротынский был заподозрен в схожих намерениях или, по меньшей мере, в контактах с изменниками. Сам факт недонесения мог быть расценен как нарушение условий крестоцеловальной записи. Князь был арестован и отправлен в ссылку на Белоозеро, где вскоре, в июне 1535 года, скончался. Его сыновья Владимир, Михаил и Александр впоследствии были освобождены из заключения и разделили между собой отцовское княжество.
