«Дорогая кузина... я взволнована до слез, и все прошедшее встает пред глазами. Боже мой, что за добрую и счастливую весть вы мне сообщаете! Выдавать дочь за человека почитаемого, честного и доброго, о, это переживание ни с чем, должно быть, не сравнимо». Перед нами строки из письма графини Софьи Александровны Бобринской, адресованной в 1847 году Екатерине Николаевне Орловой. Речь идет о грядущем замужестве дочери Орловой Анны. Ее избранником стал князь Владимир Владимирович Яшвиль, известный тем, что был сослан за дуэль на Кавказ.
«Дочь моя очень мила»
Как говорится, обо всех персонажах этой истории – по порядку.
Екатерина Николаевна Орлова была старшей дочерью героя Отечественной войны 1812 года генерала-от-кавалерии Николая Николаевича Раевского. Ее мужем был генерал-майор Михаил Федорович Орлов — участник Наполеоновских войн, составивший условия капитуляции Парижа союзной армии. В 1820-е годы – участник тайных обществ, частый собеседник Александра Пушкина.
Участия в подготовке восстания декабристов он не принимал, но после 14 декабря 1825 года был все же арестован и заключен в Петропавловскую крепость, где провел полгода. Благодаря заступничеству своего брата, царского любимца Алексея Федоровича Орлова, он не понес серьезного наказания, а был лишь окончательно отставлен от службы. Ему было предписано жить в своей деревне Милятино Калужской губернии под надзором полиции.
Дочь Анна, про которую говорится выше, родилась в 1826 году. В письме к Петру Андреевичу Вяземскому, датированном 28 марта 1829 года, Михаил Федорович Орлов, описывая свою жизнь в имении («...Мое житье-бытье все прежнее. Единообразие оного никак не изменяется»), упоминал Анну: «Дочь моя очень мила, и счастлив ты, площадной волокита, что ее не видал, а то бы она тебе голову свернула. Представь себе курносую фигуру, совершенно тебе подобную, и ты поймешь, как можно в нее влюбиться. Одних очков недостает, да не только фигурою, но и качествами ума и привычками на тебя походит. Или танцует, или марает бумагу... других занятий нет». Анне тогда было три года...
Следующий персонаж нашей истории – князь Владимир Владимирович Яшвиль, происходивший из грузинских князей. Его отец Владимир Михайлович, участвовал в заговоре против императора Павла I и непосредственно – в его убийстве.
Князь Владимир Яшвиль воспитывался в пансионе Вейденгаммера, где его соучеником был будущий писатель Иван Сергеевич Тургенев. В 1833 году Яшвиль-младший поступил корнетом в Митавский гусарский полк, затем служил в лейб-гвардии Гусарском полку. Кстати, его сослуживцем какое-то время был Михаил Юрьевич Лермонтов.
Во время службы Яшвиля в лейб-гвардии Гусарском полку и случилась в июне 1842 году дуэльная история, едва не перечеркнувшая его военную карьеру.
«Под горой ниже деревни Копорской»
Документы, касающиеся этой истории, хранятся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга. Как отмечает главный археограф этого учреждения Татьяна Плюхина, оба участника поединка — князь Владимир Владимирович Яшвиль и князь Александр Николаевич Долгоруков — были штабс-ротмистрами лейб-гвардии Гусарского полка. Последний был сыном малороссийского генерал-губернатора Николая Андреевича Долгорукова.
Дело обстояло следующим образом. Однажды во время обеда офицеры шутя упрекнули Яшвиля в том, что тот, мол, «волочится» за актрисами, а Долгоруков заметил, что князь в этом случае смешон. Яшвиль ответил: «Смешон или нет, но не позволю никому смеяться над собою».
Князь Долгоруков возразил, что Яшвиль не может запретить над собою смеяться и что он, Долгоруков, терпеть не может людей, которые «стращают». Присутствовавшие попытались прекратить ссору, но в тот же день Долгоруков пришел к Яшвилю и сказал, что тот, если оскорблен, может вызвать его, а он готов стреляться.
Согласно последующему объяснению Яшвиля, поединок происходил следующим образом: «в 7 часов вечера сошелся с Долгоруковым под горой ниже деревни Копорской, и оба вошли вместе в лес, зарядили пистолеты, принесенные Долгоруковым, и положили под платье; потом каждый из них вынул для себя пистолет, и разошлись один от другого на 12 шагов».
Долгоруков предложил Яшвилю право первого выстрела. Тот будто бы не хотел стрелять первым, но после вторичного требования Долгорукова сделал это. Пуля попала Долгорукову в грудь. Впоследствии в некоторых источниках звучало, что Яшвиль вовсе не хотел убивать Долгорукова, выстрелил в сторону, но пуля угодила в камень и затем рикошетом попала в соперника. Как бы то ни было, ранение оказалось смертельным, он мгновенно скончался.
«После сего Яшвиль позвал гусар, чистивших невдалеке от того места лошадей, и велел им отнести тело Долгорукова в деревню, а сам, пришедши туда, объявил о дуэли ротмистру Ломоносову», — сообщалось дальше в документе.
Согласно законодательству Российской империи дуэль являлась уголовным преступлением, поэтому князя Яшвиля приговорили к лишению дворянства, княжеского достоинства и к каторжным работам в Сибири. Однако Николай I изменил решение суда: князя разжаловали в рядовые и отправили на Кавказ в Куринский пехотный полк — «до отличной против неприятеля выслуги». При этом его не стали лишать дворянства и титула.
На Кавказе Яшвиль показал себя героем: в течение двух лет участвовал почти в сотне операций против горцев, за что был удостоен знака отличия Военного ордена, произведен в унтер-офицеры, затем в корнеты. Спустя еще год, в 1844-м, за участие в Даргинской экспедиции получил прежний чин штабс-ротмистра и был снова переведен в лейб-гвардии Гусарский полк, где назначен командиром эскадрона. А спустя три года, когда давняя дуэльная история уже основательно подзабылась, он женился в Москве на Анне Михайловне Орловой.
«Угодила вам свадебным туалетом»
В подготовке приданого для Анны приняла активное участие графиня Софья Александровна Бобринская – ровесница матери невесты и ее родственница (она приходилось кузиной ее отцу, Николаю Николаевичу Раевскому).
Сохранились письма Софьи Бобринской Екатерине Николаевне Орловой, связанные с хлопотами по свадьбе. В них она называла Анну Ниной или Нинет. Оригиналы писем на французском языке хранятся в Отделе рукописей Государственного литературного музея в Москве.
«Сердцем и душою разделяю вашу радость, моя добрая и милая кузина, — писалоа Софья Бобринская 21 февраля 1847 года. — Поздравляю вас и вместе с вами славлю Господа. Я счастлива за вас и за ваше дитя. Столь благородный, столь достойный уважения характер князя Яшвиля есть порука Нининому счастию. Я знаю его, никогда не видавши; есть лишь одно мнение на его счет, и мнение только похвальное. Наконец-то, наконец настоящая и глубокая радость для вашего бедного сердца, которое столько страдало.
Дорогая кузина... я взволнована до слез, и все прошедшее встает пред глазами. Боже мой, что за добрую и счастливую весть вы мне сообщаете! Выдавать дочь за человека почитаемого, честного и доброго, о, это переживание ни с чем, должно быть, не сравнимо. Как билось ваше сердце, милая кузина, как оно трепетало и рвалось из груди, но как сладко это волнение и как должны вы возблагодарить Господа!..
Не тяните со свадьбою... Никогда не следует откладывать свадьбу, сие есть одно из разумнейших правил, и вы хорошо сделаете, последовав оному.
Если я могу быть вам полезна в Петербурге в отношении приданого, — я к вашим услугам. Пришлите мне мерку и скажите с точностию, чего вы хотите, — словом, дорогая Катрин, обходитесь со мною, как с преданным другом, и будьте уверены в моем усердии. Я готова все сделать, чтобы вам угодить... Целую Нинет, а также и вас, моя добрая кузина, и прошу вас обеих пожать за меня руку князю Яшвилю».
Спустя два месяца Софья Бобринская сообщала Екатерине Орловой, что с сегодняшней почтой отправила два ящика, «в одном находятся: 1) подвенечное платье..., 2) вуаль, 3 ) белая мантилья, второй ящик содержит: 1) белое манто, подбитое ватою, 2) домашнее платье,3) шесть носовых платков, из коих четыре с кружевами».
«Я желаю всем сердцем угодить вам, — писала графиня Бобринская. — Если домашнее платье слишком длинно, это легко поправить, — мне все кажется, что мерка неверна. Прочее приданое будет ждать Нининых приказаний по ее приезде. К 1-му мая все будет готово. Я не положила ни букетика из померанцевых цветов, ни обычного венца, полагая, что все это, по обыкновению, доставит ее куафер.
Мне же, добрая моя кузина, остается только обнять вас от всего сердца. Я буду думать о вас 30 числа — в день свадьбы и присоединю мои искренние пожелания счастия вашей дочери к вашим пожеланиям. Я разделяю все, что чувствуете вы, дорогая кузина». Душевно вам преданная Софи».
«...Как я рада, что угодила вам свадебным туалетом, — писала Софья Бобринская Екатерине Орловой 5 мая 1847 года. — Надеюсь, все прочее также вам понравится. Платья очаровательны — просты и изящны. Они дожидаются Нининого приезда. Две дюжины носовых платков прелестны, гораздо лучше, нежели те шесть, что вы получили. Я жду отделки последних легких платьев, чтобы представить вам отчет по всей форме. Прощайте, дорогая кузина, да хранит Господь вас и ваших».
Спустя несколько дней она сообщала Орловой: «Ваши молодые только что покинули меня. Нинет показалась мне вполне здоровою, немного уставшею с дороги, впрочем, все хорошо, они так сердечны меж собою, а князь полон нежною заботою о своей молодой жене. Завтра в 8 ч. утра все платья будут отправлены в Царское Село, и я надеюсь, что Нина будет ими довольна. Я поспешила послать вам, добрая кузина, эти несколько строк, ведь вы будете рады всякой весточке о ваших дорогих детях. Целую вас от всего сердца и остаюсь любящая вас Софи».
Дворяне против думцев
Брак князя Владимира Яшвиля и Анны Орловой стал счастливым, хотя и не очень долгим. У них родились три дочери (Мария, Софья и Павла) и два сына (Николай и Лев).
Что же касается отца, князя Владимира Владимировича Яшвиля, то он весьма успешно продвигался по карьерной лестнице. В 1846 году он был произведен в ротмистры, а в 1849 году — в полковники. В 1856 году был назначен командиром Уланского принца Фридриха Вюртембергского полка, затем был пожалован в флигель-адъютанты, а 15 октября того же года назначен командующим лейб-гвардии Уланским полком. После производстве 30 августа 1858 года в генерал-майоры был утвержден командиром полка и назначен в свиту Его Императорского Величества. 20 ноября 1858 года князь Яшвиль был назначен командиром лейб-гвардии Гусарского полка.
Во время польского мятежа 1863-1864 годов Яшвиль состоял военным губернатором в Вильно. Он умер от тифа в феврале 1864 года в Вильно. Его вдова после смерти мужа в течение нескольких лет жила в Новочеркасске, где состояла начальницей института. По словам современника, была «дамой толковой и умной». Она надолго пережила своего супруга, скончалась в 1887 году и была похоронена возле церкви Святой Троицы в имении Сунки Черкасского уезда...
Как сложились судьбы их детей?
Мария была фрейлиной императрицы, во время Первой мировой войны — сестрой милосердия. Софья вышла замуж за гофмейстера Сергея Аполлоновича Уварова. Павла (да, именно таким необычным именем звали младшую дочь Владимира Яшвиля) стала поэтессой.
Николай Яшвиль служил в лейб-гвардии Гусарском полку, а Лев Яшвиль пошел по государственной службе — занимал пост Симбирского губернатора. Причем на этой должности он оказался в весьма волнительное время – во время Первой русской революции. Как отмечали современники, благодаря способности князя лавировать между группировками ему удавалось избегать кровопролития.
Симбирские дворяне добились отстранения Льва Яшвиля от должности, а местные думцы, наоборот, обратились к премьер-министру Столыпину с просьбой ходатайствовать перед Николаем II оставить Яшвиля на посту губернатора и присвоить ему «за его полезную деятельность» звание почетного гражданина Симбирска. Дворянская группировка оказалась сильнее, а ходатайство думцев легло под сукно...
Сергей Евгеньев
Специально для «Вестей»
